Отражены современные представления о роли артериальной гипертензии и сахарного диабета 2-го типа в развитии хронической ишемии головного мозга (ХИГМ). Развитие ХИГМ опосредовано церебральной микроангиопатией, основными патогенетическими звеньями формирования которой служат: ремоделирование артерий, повышение артериальной жесткости, эндотелиальная дисфункция, нарушение цереброваскулярной реактивности и воспаление, что в итоге приводит к поражению белого вещества головного мозга с развитием когнитивных нарушений. Ведущим патоморфологическим процессом, поражающим преимущественно перфорирующие артерии и артериолы, является артериолосклероз. Показано, что пандемия COVID-19 может модифицировать течение ХИГМ в силу наличия смежных патогенетических аспектов. В частности, COVID-ассоциированная коагулопатия способна инициировать формирование как бессимптомных, так и клинически манифестных лакунарных инфарктов. Рассмотрены особенности лечения пациентов с ХИГМ в период пандемии COVID-19. Сделан вывод, что особое внимание у данной группы пациентов следует уделять вопросам первичной и вторичной кардиоваскулярной профилактики, важным элементом которой является применение дипиридамола, поскольку он обладает плейотропным эффектом.

Цель исследования – лингвокультурная адаптация оригинальной версии Шкалы баланса Берг (ШББ; Berg Balance Scale) и оценка психометрических свойств разработанной русскоязычной версии.

Пациенты и методы. Сотрудниками Центра валидации международных шкал и опросников Научного центра неврологии получено согласие Katherine Berg на проведение валидации ШББ в России. В рамках валидационного исследования выполнена лингвокультурная ратификация и подготовлена русскоязычная версия шкалы. Оценка психометрических свойств (надежность, чувствительность, валидность) производилась на группе из 55 пациентов (30 женщин и 25 мужчин, возраст – от 22 до 88 лет) с патологией нервной системы (сосудистые поражения головного мозга, демиелинизирующие заболевания центральной нервной системы, периферические невропатии, экстрапирамидные синдромы). Динамика изменений анализировалась по разнице общего балла оценки по ШББ, а также по изменению количества пациентов с высоким и низким риском падений по окончании курса реабилитации относительно исходного значения.

Результаты и обсуждение. Успешно выполнена лингвокультурная и языковая адаптация ШББ. Получены высокие уровни содержательной валидности (экспертная оценка: 8,6 из 10 баллов), надежности (коэффициент корреляции Пирсона r=0,98, р<0,0001; альфа Кронбаха α=0,94, р<0,001; каппа Коэна κ=0,71, p<0,0001) и чувствительности (р<0,0001) шкалы. После двухнедельного курса реабилитации риск падений пациентов значимо снизился (χ² =4,42; р=0,035), однако уровень независимости передвижения пациентов значимо не изменился (F=0,94; р=0,636).

Заключение. В результате проведенного валидационного исследования подготовлена официальная русскоязычная версия ШББ, которая рекомендована к использованию неврологами и реабилитологами как в повседневной практике, так и при проведении клинических исследований. Шкала доступна для скачивания по QR-коду, а также на сайте Центра валидации международных шкал и опросников Научного центра неврологии.

Антипсихотики часто применяются в лечении детей и подростков. Среди этого контингента назначения нередко происходят «вне показаний» по возрастному признаку. Использование лекарств «вне показаний» принято рассматривать как потенциально небезопасное.

Цель исследования – определить, увеличивает ли риск неблагоприятных побочных реакций назначение антипсихотиков «вне показаний» по возрастному признаку подросткам с острым психотическим эпизодом.

Пациенты и методы. Было проанализировано 450 историй болезней подростков, госпитализированных с острым психотическим эпизодом (рассматривались законченные случаи). Анализ включал оценку неблагоприятных побочных реакций у пациентов в зависимости от факта назначения антипсихотиков «вне показаний» по возрастному признаку. Поиск неблагоприятных побочных реакций проводился при помощи Метода глобальных триггеров (Global Trigger Tool, GTT). Параллельно для каждого пациента были зарегистрированы дублирование назначений лекарств одного класса и потенциально опасные межлекарственные взаимодействия.

Результаты и обсуждение. Мы обнаружили, что применение лекарств «вне показаний» по возрастному признаку реже ассоциируется с развитием неблагоприятных побочных реакций (3,2% против 10,5%; p=0,013). Логистический регрессионный анализ также не подтвердил, что использование антипсихотиков «вне показаний» увеличивает риск развития неблагоприятных побочных реакций (отношение шансов 0,994; 95% доверительный интервал 0,572–1,726; p=0,982). Но у пациентов, которым антипсихотики прописывались «вне показаний», чаще обнаружены потенциально опасные межлекарственные взаимодействия (35,2% против 16,15%; p=0,0001) и дублирование назначений препаратов одного класса (39,6% против 15,43%; p=0,0001).

Заключение. Установлено, что применение антипсихотиков «вне показаний» по возрастному признаку подростками с острым психотическим эпизодом не увеличивает риск развития неблагоприятных побочных реакций. Увеличение частоты потенциально опасных межлекарственных взаимодействий и дублирования назначений препаратов одного класса является поводом для настороженности. Однако существующие опасения, связанные с использованием антипсихотиков «вне показаний» по возрастному признаку у подростков с острым психотическим эпизодом, на основании полученных результатов мы считаем избыточными.

Пациенты с первичной головной болью склонны к частому бесконтрольному приему анальгетиков, что может приводить к формированию медикаментозно-индуцированной головной боли (МИГБ). Одной из наиболее доступных и эффективных стратегий ее профилактики является информирование пациентов о потенциальной опасности ее развития. Для этого проводятся обучающие программы (школы).

Цель исследования – оценить эффективность обучающих программ в ведении пациентов с МИГБ и профилактике ее рецидивов.

Пациенты и методы. В течение 12 мес наблюдались 120 пациентов (12 мужчин и 108 женщин, средний возраст мужчин – 46,3±3,54 года, женщин – 41,3±9,5 года) с первичной головной болью и МИГБ. В зависимости от диагноза пациентов разделяли на две группы: группа I (n=44) – пациенты с хроническими формами первичной головной боли без МИГБ, группа II (n=76) – пациенты с хроническими формами первичной головной боли и МИГБ. Затем методом рандомизации в каждой группе пациентов разделяли на подгруппы в зависимости от получаемой терапии. Наблюдение пациентов проводилось в динамике: повторные осмотры и анкетирование через 1, 3 и 12 мес. Также пациенты вели дневник головной боли. В тех подгруппах, где предусматривалось применение обучающих программ, была проведена образовательная школа, разработанная для данного исследования.

Результаты и обсуждение. В подгруппах, в которых наряду с медикаментозным лечением проводились обучающие программы в отношении головной боли, индексы влияния на качество жизни и трудоспособность (HALT, HIT-6) статистически значимо (р<0,05) снизились через 12 мес от начала лечения, в отличие от подгрупп без образовательных программ. За период наблюдения удовлетворенность лечением у пациентов увеличилась в среднем в 1,75 раза (по сравнению с началом исследования) в подгруппах, где проводилась школа. Финансовые расходы в период 12 мес наблюдения за пациентами снизились в 7 раз вследствие того, что большинство пациентов перестали принимать лекарственные средства для купирования головной боли.

Заключение. Информационно-образовательные программы являются неотъемлемой частью ведения пациентов с МИГБ.

Своевременная диагностика и оптимальное ведение пациентов с недементными когнитивными нарушениями (КН) потенциально могут снизить риск развития деменции. Проведено исследование особенностей синдрома умеренных КН (УКН) при неврологических заболеваниях на основе анализа работы специализированного амбулаторного приема.

Цель исследования – анализ клинических, нейропсихологических и нейровизуализационных характеристик синдрома УКН в российской популяции в условиях реальной клинической практики.

Пациенты и методы. Обследованы 515 пациентов (209 мужчин и 306 женщин, средний возраст – 71,2±8,0 года), обратившихся с жалобами на нарушения памяти и/или других когнитивных функций. Контрольную группу здоровых испытуемых составили 70 человек (25 мужчин и 45 женщин, средний возраст – 69,5±5,71 года), которые не предъявляли когнитивных жалоб и не страдали заболеваниями центральной нервной системы или психическими расстройствами. Использовались диагностические критерии умеренного нейрокогнитивного расстройства по DSM-V. Проводилось расширенное нейропсихологическое тестирование с качественной и количественной оценкой полученных результатов, у 29,13% пациентов – магнитно-резонансная томография (МРТ) головного мозга.

Результаты и обсуждение. У обследованных пациентов выявлялись следующие типы УКН: монофункциональный неамнестический (МФНАТ) – 1,2%, монофункциональный амнестический (МФАТ) – 12,6%, полифункциональный амнестический (ПФАТ) – 22,9%, полифункциональный неамнестический (ПФНАТ) – 63,3%. При ПФНАТ преобладали нарушения управляющих функций и внимания, при ПФАТ – управляющих функций, внимания и памяти. Сердечно-сосудистые факторы риска и признаки сосудистой лейкоэнцефалопатии по данным МРТ чаще отмечались при ПФНАТ и ПФАТ.

Заключение. Клинико-нейропсихологический анализ позволяет сделать обоснованное предположение о природе КН еще до развития деменции. В российской популяции значимую роль в развитии синдрома УКН играет цереброваскулярная недостаточность.

Цель исследования – изучить распространенность и тренды нарушений сна среди населения г. Новосибирска (возрастная группа 25–64 года) в 1988–2018 гг.

Пациенты и методы. Проведены скринирующие исследования репрезентативных выборок населения 25–64 лет: в 1988–1989 гг. (II скрининг: 725 мужчин, средний возраст – 43,4±0,4 года, респонс – 71,3%; 710 женщин, средний возраст – 44,8±0,4 года, респонс – 72%); в 1994–1995 гг. (III скрининг: 647 мужчин, средний возраст - 44,3±0,4 года, респонс – 82,1%; 391 женщина, средний возраст – 45,4±0,4 года, респонс – 72,5%); в 2003–2005 гг. (IV скрининг: 576 мужчин, средний возраст – 54,23±0,2 года, респонс – 61%; 1074 женщины, средний возраст – 54,27±0,2 года, респонс – 72%); в 2013–2016 гг. (V скрининг: 427 мужчин, средний возраст – 34±0,4 года, респонс – 71%; 548 женщин, средний возраст – 35±0,4 года, респонс – 72%); в 2016–2018 гг. (VI скрининг: 275 мужчин, средний возраст – 49±0,4 года, респонс – 72%; 390 женщин, средний возраст – 45±0,4 года, респонс – 75%) по стандартному протоколу программы ВОЗ «MONICA-психосоциальная» (MOPSY). При обследовании населения для изучения нарушений сна использовали опросник Дженкинса.

Результаты и обсуждение. Среди населения 25–64 лет уровень нарушений сна высок и имел следующий тренд: снижение в период с 1988–1989 по 1994–1995 гг. (мужчины – 11 и 8,6%, женщины – 21,8 и 16,6% соответственно); рост в 2003–2018 гг. (мужчины – 13,1%, женщины – 20,5%). Рост нарушений сна в 2003–2018 гг. происходил в основном за счет старших возрастных групп – 45–64 года (χ² =122,061; υ=16; p<0,001 – мужчины; χ² =230,626; υ=16; p<0,001 – женщины). В два раза более частое нарушение сна у женщин, по сравнению с мужчинами, имело место во всех возрастных группах в период 1988–2018 гг. Рост нарушений сна увеличивался с возрастом, достигая максимума в группе 55–64 лет (мужчины: 1988–1989 гг. – 20,8%, 1994–1995 гг. – 12,1%, 2016–2018 гг. – 19,7%; χ² =41,093; υ=12; p<0,001; женщины: 35,8; 21,8; 24,9% соответственно; χ² =22,01; υ=12; p<0,001). В возрастных группах 25–44 лет у женщин в период 1988–2018 гг. и 35–44 лет у мужчин в 2013–2016 гг. наблюдались тенденции, отличные от общего тренда: частота нарушений сна снижалась (женщины 25–34 лет: в 1988–1989 гг. – 13,7%, в 1994–1995 гг. – 7,9%, в 2013–2016 гг. – 5,7%; χ² =24,715; υ=8; p<0,001; женщины 35–44 лет: в 1988–1989 гг. – 17,9%, в 1994–1995 гг. – 20%, в 2013–2016 гг. – 14,2%, в 2016–2018 гг. – 10,3%; χ² =21,177; υ=12; p<0,001 соответственно; мужчины: в 1988–1989 гг. – 9,5%, в 1994–1995 гг. – 9,3%, в 2013–2016 гг. – 4,2% и в 2016–2018 гг. – 11%; χ² =12,67; υ=12; p<0,05 соответственно).

Заключение. Установлено, что среди населения в возрасте 25–64 лет уровень нарушений сна высок и имел следующий общий тренд: снижение в период с 1988–1989 по 1994–1995 гг.; рост в 2003–2018 гг. в основном за счет старших возрастных групп. В молодых возрастных группах у женщин в период 1988–2018 гг. частота нарушений сна снижалась. Определено в два раза более частое выявление нарушений сна у женщин, чем у мужчин, во всех возрастных группах и рост нарушений сна с возрастом в период 1988–2018 гг.

Алкогольная зависимость (АЗ) и аффективные расстройства (АР) являются серьезной медицинской и социально-экономической проблемой современного общества. Существует гипотеза о том, что оба расстройства имеют общую нейробиологическую основу. Фосфатидилинозитол-4-фосфат-5-киназа тип 2 альфа (PIP5K2A) играет важную роль в нейрональных фосфоинозитидных сигнальных путях. Несинонимичная мутация rs10828317 гена PIP5K2A приводит к изменению конформации белка PIP5K2A и снижению функциональной активности этого фермента. В данном исследовании проведена оценка возможности использования полиморфного варианта rs10828317 гена PIP5K2A в качестве маркера АЗ и АР.

Цель исследования – изучение ассоциации полиморфного варианта rs10828317 гена PIP5K2A с клиническими характеристиками течения АЗ и АР.

Пациенты и методы. Обследовано 255 больных с АЗ и 325 пациентов с АР. Из числа участников исследования 126 человек с АЗ и 71 человек с АР прошли комплексное клиническое, клинико-динамическое, психодиагностическое исследование с использованием набора клинических шкал и тестов, таких как Руководство к структурированному интервью для шкалы депрессии Гамильтона, версия для сезонного аффективного расстройства (Structured Interview Guide For The Hamilton Depression Rating Scale, Seasonal Affective Disorders Version, SIGH-SAD), Тест для выявления расстройств, обусловленных употреблением алкоголя (Alcohol Use Disorders Identification Test, AUDIT), Самооценочную обсессивно-компульсивную шкалу влечения к алкоголю (ОКШ).

Результаты и обсуждение. У пациентов с АЗ показана ассоциация полиморфного варианта rs10828317 гена PIP5K2A с суммой баллов оценки влечения к алкоголю, проведенной с использованием ОКШ после курса лечения в стационаре; у пациентов с АР – со степенью тяжести атипичной депрессивной симптоматики, оцененной по шкале SIGH-SAD на момент поступления пациентов в стационар.

Заключение. Полученные пилотные результаты свидетельствуют о вовлеченности полиморфного варианта rs10828317 гена PIP5K2A в патофизиологические процессы формирования АЗ и АР.

Цель исследования – анализ диагностической значимости клинико-феноменологических характеристик аффективных расстройств у больных с хронической соматической патологией.

Пациенты и методы. В анализ были включены результаты клинико-шкальной оценки состояния 131 пациента с хронической соматической патологией, в том числе 96 больных, страдающих сердечно-сосудистыми заболеваниями, и 35 больных с дисциркуляторной энцефалопатией. Обследование поводилось с применением Руководства по оценке психических расстройств в общемедицинской практике (Primary care evaluation of mental disorders, PRIME-MD) и клинической Шкалы оценки депрессии Гамильтона.

Результаты и обсуждение. Несмотря на значительную частоту и клиническую очерченность, психические расстройства были диагностированы врачами-интернистами только у 30% пациентов с депрессией. При клиническом обследовании отмечено превалирование соматических, а не психологических жалоб. Согласно скринингу с помощью PRIME-MD, у 74% больных были выявлены расстройства настроения, тревожные и соматоформные расстройства, отмечена их значительная коморбидность, с преобладанием сочетания депрессии и тревоги (р< 0.001). Наибольшие частота (87%) и тяжесть депрессии установлены у больных гипертонической болезнью. По группе в целом преобладали случаи умеренной депрессии, соответствовавшие большому депрессивному расстройству (61,5%).

Заключение. В целом наиболее выражены в клинической картине аффективных расстройств симптомы ангедонии, подавленности и тревоги. Осложняет диагностику депрессии значительная распространенность при этом состоянии соматизированных симптомов. Представляется возможным выделить особую диагностическую значимость симптомов подавленности и ангедонии для выявления депрессии у соматически больных.

Цель исследования – сравнительное изучение эффективности терапии депрессии в структуре биполярного аффективного расстройства (БАР) с включением и без включения антидепрессантов в схему лечения с учетом гендерной принадлежности пациентов.

Пациенты и методы. Клиническим и клинико-катамнестическим методами были обследованы 100 больных БАР (F31.3–F31.5 по МКБ-10), из них 50 женщин в возрасте 33,0 [23,0; 50,2] года и 50 мужчин в возрасте 37,5 [29,5; 47,2] года. Для лечения депрессии использовали различные комбинации антидепрессантов, нормотимиков, нейролептиков. Было проведено сравнение эффективности терапии между подгруппами мужчин и женщин, получавших и не получавших антидепрессанты. Состояние больных оценивали с помощью специально разработанной карты клинического обследования, а также с применением психометрических шкал: Шкалы оценки депрессии Монтгомери–Асберг (Montgomery-Asberg Depression Rating Scale, MADRS), Шкалы общего клинического впечатления, тяжесть болезни (Clinical Global Impression – Severity of illness, CGI-S), Шкалы общего клинического впечатления, улучшение (Clinical Global Impression – Improvement, CGI-I) в начале исследования и в конце 1, 2, 4, 6-й недель терапии (или при выписке).

Результаты и обсуждение. Отмечена тенденция к более медленному улучшению состояния у женщин по сравнению с мужчинами. Однако в подгруппах и мужчин, и женщин, получавших лечение антидепрессантами, отмечены наибольшая редукция баллов по MADRS, более высокая частота улучшения и достижения ремиссии по шкалам CGI-I, CGI-S по сравнению с пациентами, не получавшими антидепрессанты. C учетом типа БАР транзиторные симптомы противоположного полюса на фоне лечения антидепрессантами отмечались у 24,7% пациентов обоих полов при БАР первого типа (БАР I) и у 16,8% – при БАР второго типа (БАР II). При БАР I полученные различия между группами мужчин и женщин не достигли уровня статистической значимости, в то время как при БАР II преобладали женщины (22,5% по сравнению с 7,8% мужчин). Не было получено значимых различий доли случаев инверсии аффекта при использовании трициклических антидепрессантов, селективных ингибиторов обратного захвата серотинина и норадреналина в двух группах (21; 16,7; 16,7% у мужчин и 28; 21,8; 12,5% у женщин соответственно). Оценка длительности интермиссии позволила установить, что у женщин значимо чаще наблюдалось укорочение периодов между фазами (42% по сравнению с 22% у мужчин). В ряде случаев при тяжелой депрессии и неэффективности терапии препаратами первой линии (антиконвульсантами и атипичными нейролептиками) назначение антидепрессантов повышает эффективность лечения. Однако при решении этого вопроса необходимо учитывать совокупность факторов, таких как тип и вариант течения БАР, тяжесть депрессии, инверсия аффекта в анамнезе на фоне терапии, гендерную принадлежность.

Заключение. Решение о допустимых дозах и длительности лечения антидепрессантами требует динамического наблюдения за пациентом в целях своевременной отмены препарата и снижения риска инверсии фазы и укорочения ремиссии.

Окскарбазепин (ОКС) – противоэпилептический препарат (ПЭП), используемый у детей и у взрослых пациентов в качестве инициальной и дополнительной терапии фокальной эпилепсии (ФЭ). Он применяется в России с 2007 г., однако до настоящего времени опубликованы лишь единичные исследования по его применению у российских пациентов.

Цель исследования – оценка эффективности и переносимости ОКС в качестве инициальной терапии ФЭ у взрослых и подростков, а также изучение динамики индекса эпилептиформной активности (ИЭА) на фоне лечения и ее взаимосвязи с эффективностью и переносимостью терапии.

Пациенты и методы. Оценивались показатели эффективности, переносимости терапии и ИЭА у 89 взрослых пациентов в возрасте 15–75 лет с впервые выявленной ФЭ на протяжении 12 мес. Полученные показатели сравнивались в трех группах пациентов в зависимости от принимаемой дозы препарата. Переносимость оценивалась по Шкале оценки побочных эффектов антиэпилептических препаратов (Side Effects of Anti-Epileptic Drugs, SIDAED). Эффективность оценивали по показателю удержания на терапии и изменению частоты приступов. Во время каждого визита (исходный, через 1, 3, 6 и 12 мес) оценивалась динамика ИЭА при проведении видеоэлектроэнцефалографического мониторинга (4–24 ч).

Результаты и обсуждение. Удержание на монотерапии ОКС за 12 мес было достигнуто в 71,9% случаев, из них почти в половине случаев (46,1%) отмечена медикаментозная ремиссия. Более половины пациентов (52,9%) принимали препарат в дозе 1200 мг/сут, 12,3% – в дозе <1200 мг/сут, и лишь в 6,7% случаев доза превышала 1200 мг/сут. Нежелательные явления отмечены в 9% наблюдений. За время наблюдения суммарный ИЭА снизился в 2,54 раза и отражал эффективность проводимой терапии.

Заключение. Таким образом, ОКС продемонстрировал высокую эффективность и хорошую переносимость в качестве стартового ПЭП в терапии ФЭ. Снижение суммарного индекса эпилептиформной активности в 2,54 раза позволяет использовать данный показатель в качестве количественного маркера эффективности терапии ОКС.

В лечении болезни Паркинсона (БП) используются пять групп противопаркинсонических препаратов.

Цель настоящей работы – оценка предикторов и частоты нежелательных реакций (НР), ассоциированных с приемом противопаркинсонических препаратов.

Материал и методы. Нами отобраны и проанализированы 18 клинических испытаний и рандомизированных контролируемых исследований. Для анализа мы объединили все зарегистрированные НР по каждому препарату, далее производили прямые сравнения с расчетом отношения шансов (ОШ) и 95% доверительного интервала (95% ДИ).

Результаты и обсуждение. Лучший профиль безопасности среди препаратов леводопы выявлен у леводопы/бенсеразида (ЛБ). Назначение леводопы/карбидопы (ЛК), по сравнению с приемом ЛБ, ассоциировалось с частым развитием тошноты (OШ 2,8; 95% ДИ 1,51–5,21), аггравации паркинсонизма (OШ 4,44; 95% ДИ 2,12–9,28) и головокружения (OШ 3,32; 95% ДИ 1,5–7,33; p=0,002). Среди агонистов дофаминовых рецепторов наименьшее число НР выявлено у пирибедила. Головокружение более часто развивалось при назначении прамипексола и ропинирола в сравнении с назначением препаратов леводопы (OШ 1,82; 95% ДИ 1,21–2,74 и OШ 1,65; 95% ДИ 1,11–2,44 соответственно). С назначением прамипексола также были связаны повышенная дневная сонливость и развитие периферических отеков. При приеме пирибедила у 9,6% пациентов, напротив, выявлена артериальная гипертензия. Назначение амантадина сопровождалось более высоким, по сравнению с приемом прамипексола, шансом развития галлюцинаций (OШ 2,27; 95% ДИ 1,24–4,12) и запоров (OШ 2,40; 95% ДИ 1,14–5,05). Селегелин демонстрировал больший, в сравнении с разагилином, шанс развития головокружения (OШ 3,40; 95% ДИ 1,76–6,55) и галлюцинаций (OШ 4,30; 95% ДИ 1,83–10,09).

Заключение. На основе исследования предложена схема взаимосвязи НР и их частоты с приемом противопаркинсонических препаратов. Мы надеемся, что результаты нашего исследования найдут свое клиническое применение и позволят врачам учитывать не только эффективность, но и ожидаемые риски НР при лечении БП. 

Гипопаратиреоз – редкое нарушение минерального обмена, характеризующееся гипокальциемией в результате отсутствия или дефицита паратиреоидного гормона. Тяжесть состояния пациентов с данным заболеванием обусловлена как острыми эпизодами гипокальциемии, ассоциированными с нарушениями ритма сердца, ларинго- или бронхоспазмом, генерализованными судорогами, так и проявлениями долгосрочных осложнений заболевания, таких как патология почек. В ряде случаев достижение нормализации фосфорно-кальциевого обмена на фоне стандартной терапии с применением активных метаболитов/аналогов витамина D и солей кальция не приводит к редукции клинической симптоматики, что требует дифференциальной диагностики с другими состояниями, в том числе с такими психоневрологическими расстройствами, как классические эпилептические припадки и их эквиваленты, синкопальные состояния, а также психогенные неэпилептические приступы. Представлен клинический случай судорожного синдрома у пациентки с хроническим послеоперационным гипопаратиреозом, скомпенсированным на фоне стандартной терапии и развившимся при нормо- и гиперкальциемии вследствие диссоциативного (двигательного конверсионного) расстройства.

Обсуждаются вопросы течения эпилепсии на фоне COVID-19, предикторы ухудшения течения заболевания в условиях пандемии COVID-19. Риск развития судорог, связанных с COVID-19, при эпилепсии и в популяции в целом относительно низкий, за исключением пациентов в критическом состоянии и пациентов в терминальной стадии заболевания. Исследования влияния пандемии COVID-19 на состояние пациентов с эпилепсией характеризуются комплексными медико-социальным и патофизиологическим подходами к проблеме. Предикторами негативной динамики эпилепсии в условиях пандемии COVID-19 являются: межлекарственные взаимодействия антиэпилептических препаратов (АЭП) и препаратов, используемых для лечения COVID-19; перебои в обеспечении АЭП; стресс у пациентов; коморбидная соматическая патология.

В условиях пандемии COVID-19 медицина столкнулась с рядом новых проблем, одной из которых является постковидный синдром. У многих людей, перенесших COVID-19, симптомы могут сохраняться длительное время, значительно влияя на качество жизни и работоспособность. Это делает постковидный синдром социально значимым заболеванием, требует динамического наблюдения за больными и разработки реабилитационных программ. В настоящее время мы находимся на этапе накопления знаний о патоморфогенезе SARS-CoV-2 и его долгосрочных последствиях. Обсуждаются нейропсихиатрические аспекты постковидного синдрома: патогенетические гипотезы, клинические особенности и потенциально перспективные лечебные стратегии.

Увеличение числа и продолжительности жизни больных сахарным диабетом (СД) во всем мире определяет высокое распространение поздних осложнений СД, в том числе диабетической полиневропатии (ДПН) – самой распространенной разновидности полиневропатии. Основной причиной развития клеточной патологии при СД считается оксидативный стресс, что определяет применение для лечения ДПН антиоксидантов. Наиболее эффективным препаратом для уменьшения симптоматики при ДПН является альфа-липоевая кислота (АЛК) – естественный жирорастворимый антиоксидант. Симптом-модифицирующий эффект АЛК доказан в многочисленных рандомизированных контролируемых исследованиях. В статье обсуждается возможное болезнь-модифицирующее действие АЛК.

Боль в нижней части спины (БНЧС) – одна из самых частых причин обращения к неврологу. В 90–95% случаев БНЧС является неспецифической (скелетно-мышечной). Диагноз неспецифической БНЧС устанавливается на основании клинической картины, данных соматического и неврологического осмотра, отсутствия «красных флажков» (симптомов и признаков, характерных для специфических причин боли в спине, дискогенной радикулопатии или поясничного стеноза). Рассмотрены современные принципы лечения неспецифической БНЧС острого, подострого и хронического течения. Обсуждаются лекарственные и нелекарственные методы лечения. Подчеркивается важность комбинированной терапии и междисциплинарного подхода.

Остеоартрит (ОА) – самое распространенное заболевание суставов в мире, и частота его встречаемости увеличивается с возрастом, достигая 80–90% у лиц старше 60 лет. Отмечена высокая коморбидность ОА и сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ), таких как артериальная гипертензия (АГ), атеросклероз, ишемическая болезнь сердца (ИБС). Основные задачи терапии ОА заключаются в уменьшении боли, сохранении хрящевого матрикса, безопасности применения у лиц с коморбидными заболеваниями, минимизации нежелательных явлений. Кроме того, лекарственный препарат (ЛП) должен быть сопоставим по противоболевым эффектам с нестероидными противовоспалительными препаратами. К таким ЛП относятся структурно-модифицирующие средства (SYSADOA), представителем которых является хондроитина сульфат (ХС). Согласно международным и российским рекомендациям 2019–2020 гг. к применению рекомендуется только ХС фармацевтического качества. Доказана высокая эффективность ХС при внутримышечном его назначении пациентам с ОА, болью в нижней части спины и коморбидными заболеваниями (АГ, ИБС, атеросклероз). ХС назначается длительным курсом терапии (до 2 мес).

С увеличением продолжительности жизни в популяции увеличивается доля людей с когнитивными нарушениями (КН). В фокусе внимания современной неврологии находятся более легкие формы КН: умеренные, легкие и субъективные КН, более перспективные в отношении успешности терапии и замедления их прогрессирования. Возраст является основным фактором риска развития КН, распространенность которых в общей популяции лиц старше 65 лет достигает 10–15%. Основную роль в развитии КН играют болезнь Альцгеймера, цереброваскулярные заболевания, смешанный сосудисто-нейродегенеративный процесс и другие виды нейродегенеративных заболеваний, причем некоторые патофизиологические процессы являются для них общими. Ведущую роль в лечении додементных стадий КН играет коррекция сосудистых факторов риска. Анализируются возможности применения нимодипина в терапии КН.

Боль рассматривается в качестве одной из ведущих причин снижения качества жизни. При появлении болевых синдромов у человека могут возникать не только неприятные сенсорные ощущения, но и сопутствующие расстройства, которые сами по себе могут приводить к усугублению боли, в том числе нарушения сна. На экспериментальных моделях показано, что усиление болевых ощущений при сокращении времени сна обусловлено дисфункцией опиоидергической, серотонинергической, норадренергической и дофаминергической антиноцицептивных систем. В клинической практике к сокращению времени сна приводит инсомния – наиболее частое из расстройств сна. При болевых синдромах инсомния встречается у 53–90% пациентов (для сравнения: в общей популяции – у 7,4%). В лечении инсомнии используют нефармакологический (когнитивно-поведенческая терапия) и фармакологический подходы. Некоторые лекарственные препараты (амитриптилин, миртазапин, тразодон, габапентин, прегабалин) обладают как снотворным, так и противоболевым действием, что позволяет использовать их при болевых синдромах с нарушением сна. Показано, что коррекция нарушений сна позволяет уменьшить выраженность и частоту боли.

Представлены результаты обсуждения вопросов применения анти-В-клеточной терапии при рассеянном склерозе (РС). Эти клетки играют значительную роль в иммунорегуляции при РС, не только продуцируя антитела к антигенам миелина после превращения в плазматические клетки, но и представляя антиген Т-клеткам, вырабатывая активационные цитокины и формируя ламинарные фолликулы. В статье приведено консенсусное мнение экспертов о месте разных препаратов этого класса в терапии РС. Освещены возможности определения прогноза заболевания для изначально правильного выбора терапии. Несомненно, есть потребность в подтверждении диагноза РС, возможной стратификации пациентов в различные группы риска и оценки ответа на терапию. В качестве потенциальных дополнительных методов исследования назывались: методы вызванных потенциалов и оптической когерентной томографии; базовый уровень витамина D3 как прогностический маркер течения заболевания; уровень нейрофиламентов в сыворотке крови и цереброспинальной жидкости как метод подтверждения поражения нейронов. Однако для того, чтобы определить и внедрить какой-либо биомаркер, необходимо много времени на исследование, определение правильности выполнения методики, определение референсных значений и разработку единого стандартного подхода, который в последующем должен быть внедрен в рутинную клиническую практику.