В тех случаях, когда появление или усиление тремора обусловлено приемом лекарственных средств (ЛС), используется термин «лекарственно-индуцированный тремор» (ЛИТ). Большое количество ЛС, которые могут индуцировать возникновение ЛИТ, делает его весьма распространенным в клинической практике, при этом используемая доза ЛС часто коррелирует с выраженностью дрожания. ЛИТ ассоциирован с приемом таких часто назначаемых ЛС, как амиодарон, антидепрессанты, β-агонисты, циклоспорин, препараты лития, такролимус, теофиллин и вальпроевая кислота. Патогенез ЛИТ ассоциирован с блокадой дофаминовых рецепторов, деплецией гамма-аминомасляной кислоты, холинергическим дефицитом. Факторами риска развития ЛИТ являются пожилой возраст, женский пол, длительный прием ЛС, вызывающих тремор, и/или их назначение в высоких дозах, наличие тремора в анамнезе у пациента и/или его родственников, избыточное употребление кофеина. Для диагностики ЛИТ необходимо установить причинно-следственную связь между приемом потенциального препарата-индуктора и развитием/усилением тремора. При выявлении лекарственно-индуцированного характера тремора следует отменить препарат-индуктор или уменьшить его дозу. Для снижения риска развития ЛИТ рекомендуется избегать назначения тех ЛС, у которых он является частой нежелательной реакцией.

Своевременная диагностика кардиоэмболического инсульта (КЭИ) на фоне фибрилляции предсердий чрезвычайно важна с точки зрения возможности назначения эффективной вторичной профилактики оральными антикоагулянтами. В качестве перспективного нейровизуализационного маркера КЭИ рассматривается поражение островка.

Цель исследования – проанализировать роль поражения островковой коры по данным магнитно-резонансной томографии (МРТ) головного мозга как потенциального нейровизуализационного маркера патогенетического подтипа ишемического инсульта (ИИ).

Пациенты и методы. Обследованы 225 пациентов в остром периоде ИИ. В зависимости от этиологии инсульта пациенты разделены на три группы: криптогенный инсульт (КИ; n=99), КЭИ (n=45) и неКЭИ (n=81). Всем больным проводилась МРТ головного мозга с анализом поражения островковой коры. У 57 пациентов дополнительно вручную размечены очаги инфаркта мозга на аксиальных срезах диффузионно-взвешенных МРТ-изображений с использованием программного обеспечения Anatomist. Рассчитанные МРТ-характеристики очагов для групп КЭИ и неКЭИ использованы при построении дерева решений в пакете WEKA 3.6. У всех пациентов оценивались эхокардиографические маркеры предсердной кардиопатии – фракция опорожнения и функциональный индекс левого предсердия (ЛП); у 68 пациентов – концентрация NT-proBNP в сыворотке крови.

Результаты и обсуждение. Островок был поражен у 12% пациентов: наиболее часто при КЭИ (33%), значительно реже при КИ и неКЭИ (6 и 7,4% соответственно), без значимых различий между последними группами. Поражение островка по отношению к КЭИ обладает чувствительностью 33% и специфичностью 93% (p=0,002); отношение шансов 6,25; 95% доверительный интервал 2,22–17,63. У большинства пациентов в патологический процесс вовлекалась задняя островковая кора. Изолированный инфаркт островка имел место только у одного пациента с КЭИ, тогда как поражение островка и смежной зоны, а также сочетание инфаркта островка с территориальным инфарктом наблюдались чаще. Группа пациентов с поражением островка отличалась преобладанием женщин, большей тяжестью инсульта при поступлении, меньшим дефицитом при выписке, большим диаметром ЛП, меньшими значениями фракции опорожнения и функционального индекса ЛП. КЭИ встречался в 4 раза чаще в группе поражения островка, тогда как КИ – в 2 раза чаще в группе без поражения островка. Согласно дереву решения, поражение островка позволяет идентифицировать трех из пяти пациентов с КЭИ. Дальнейший анализ общего объема очага поражения дает возможность выявить почти всех оставшихся пациентов с КЭИ: они характеризуются показателем >12 см3.

Заключение. Поражение островка позволяет надежно дифференцировать пациентов с КЭИ и неКЭИ и может рассматриваться как потенциальный маркер кардиоэмболического подтипа ИИ, что требует проведения дальнейших исследований.

Применение антипсихотических средств (АП) в лечении шизофрении связано с различными побочными эффектами (ПЭ), в частности, экстрапирамидными (ЭП). Имеются данные о том, что окислительное повреждение дофаминергических нейронов в ЭП-системе может приводить к развитию поздней дискинезии и болезни Паркинсона, но сведений о роли оксидативного стресса в развитии ранних ЭППЭ, возникающих на фоне терапии АП, в литературе не встречается. Другая малоизученная гипотеза патогенеза ЭП-симптомов рассматривает нарушения обмена фолатов (птеринов).

Цель исследования – предварительная оценка связи окислительно-восстановительного дисбаланса и метаболизма птеринов с выраженностью ранних ЭППЭ, вызванных применяемыми при лечении шизофрении АП.

Пациенты и методы. В исследование включены 50 пациентов с первым эпизодом шизофрении. Оценка ЭП-симптомов проводилась с помощью Шкалы для оценки побочных эффектов UKU (UKU Side-Effect Rating Scale; версия UKUSERS-Clin). Уровни восстановленного глутатиона (GSH), малонового диальдегида (МДА), альдегид-2,4-динитрофенилгидразонов, кетон-2,4-динитрофенилгидразонов оценивали в плазме крови; уровни BH4, фолатов, кобаламина (витамин B12) и гомоцистеина – в сыворотке крови; активность супероксиддисмутазы (СОД) и каталазы – в эритроцитах.

Результаты и обсуждение. Обнаружено, что тяжесть ЭППЭ обратно пропорциональна уровню GSH и прямо пропорциональна активности СОД. Выраженность ЭППЭ также была связана с селективностью АП, но не с их дозами. Однако селективность АП не влияла на изучаемые биохимические показатели. У пациентов, получавших амантадин, уровень МДА был ниже, чем у других пациентов.

Заключение. Выявлена ассоциация ранних ЭППЭ, вызванных АП, с окислительно-восстановительным дисбалансом, что указывает на необходимость дальнейших исследований с целью разработки стратегий профилактики вторичных нейродегенеративных расстройств при шизофрении у пациентов, получающих АП.

Цель исследования – установить ассоциации когнитивных функций (КФ) и профессионального уровня в открытой популяции лиц 25–44 лет г. Новосибирска.

Пациенты и методы. Объектом исследования была случайная репрезентативная выборка населения одного из районов г. Новосибирска в возрасте 25–44 лет (463 мужчины, средний возраст – 35,94±5,957 года, и 546 женщин, средний возраст – 36,17±5,997 года) в 2013–2016 гг. Использовались тесты для оценки состояния КФ в условиях скрининга: проба на запоминание 10 слов по А.Р. Лурия с последующим воспроизведением после интерферирующего задания; первый опыт пробы на запоминание 10 слов по А.Р. Лурия; корректурная проба (КП); тест исключения понятий «пятый лишний»; тест на речевую активность в виде называния животных за 1 мин. Уровень образования и профессиональный статус оценивали по критериям в соответствии с протоколом международной программы ВОЗ MONICA.

Результаты и обсуждение. Анализ показал, что руководящий состав и инженерно-технические работники (ИТР) значительно лучше справлялись с выполнением когнитивных тестов, чем лица рабочих специальностей. При анализе памяти в тесте А.Р. Лурия различия по первому воспроизведению 10 слов между рабочими и руководителями достигали 0,849 слова, по среднему количеству правильно запомненных слов они достигали 0,735 слова, а по отсроченному воспроизведению – 1,096 слова (p<0,05). При исследовании внимания в КП выявлено, что количество вычеркнутых за 1 мин букв было больше у руководящего состава по сравнению с рабочими, достигая 4,978 символа (p<0,05). ИТР по этому показателю занимали близкое к руководящему составу положение (p<0,0001). Также в КП выявлена тенденция к меньшему количеству допущенных ошибок у руководителей и ИТР по сравнению с рабочими. При анализе семантически опосредуемых ассоциаций в тесте на речевую активность различия между рабочими и руководителями по числу животных, названных за 1 мин, достигали 3,007 животного. Сходные различия отмечались между рабочими и ИТР (p<0,05). При анализе мышления в тесте исключения понятий «пятый лишний» руководители и ИТР отбирали большее количество слов, не соответствующих логическому ряду (т. е. показывали лучший результат в этом тесте), чем рабочие (p<0,05). ИТР и лица руководящего состава наилучшим образом справлялись с когнитивным тестированием, по сравнению с рабочими того же образовательного уровня.

Заключение. Установлена количественная ассоциация между низким профессиональным уровнем, уровнем образования и снижением когнитивных функций среди лиц 25–44 лет.

Болезнь Альцгеймера (БА) является наиболее частой причиной деменции у пожилых.

Цель исследования – определение взаимосвязей между лабораторными биомаркерами в плазме крови и цереброспинальной жидкости (ЦСЖ) пациентов с БА и показателями нейропсихологического тестирования.

Пациенты и методы. Были обследованы 52 пациента с БА, у которых изучались концентрация 90 потенциальных биомаркеров в плазме крови и ЦСЖ. Проводилось комплексное нейропсихологическое исследование с использованием Краткой шкалы оценки психического статуса (MMSE), Батареи тестов для оценки лобной дисфункции (FAB), Монреальского теста для оценки когнитивных функций (MoCA) и др.

Результаты и обсуждение. Выявлены корреляционные связи разной силы между значениями биомаркеров в плазме крови и ЦСЖ и результатами нейропсихологического тестирования. Обнаружена корреляция растворимой молекулы клеточной адгезии (sICAM-1) в плазме крови с наибольшим количеством нейропсихологических тестов, чувствительных к дементным стадиям (MoCA, MMSE, FAB), у пациентов с БА в стадии деменции. Найдена корреляция концентрации трансформирующего фактора роста 15 и интерферона γ в плазме крови с оценкой по FAB у пациентов с БА. Значения гранулоцитарного колониестимулирующего фактора (G-CSF) в ЦСЖ были ассоциированы со стадией деменции при БА, а антагониста рецептора интерлейкина 1 (IL-1RA) – напротив, со стадиями, предшествующими развитию деменции при БА.

Заключение. Уровень sICAM-1 в плазме крови, являющийся маркером эндотелиальной дисфункции, может быть индикатором тяжести сосудисто-нейродегенеративного процесса при БА на стадии деменции. G-CSF в ЦСЖ ассоциируется со стадией деменции при БА, а IL-1RA – с додементной стадией БА, что определяет перспективу их дальнейшего исследования в качестве диагностических маркеров.

Отмечена связь гиповитаминоза D с распространенностью и тяжестью различных болевых состояний. Влияние уровня витамина D на хроническую головную боль напряжения (ХГБН) практически не изучено.

Цель исследования – изучение влияния сывороточного уровня витамина D на клинические характеристики ХГБН.

Пациенты и методы. В исследование были включены женщины с ХГБН (n=161). Оценивались частота (ЧГБ), длительность (ДГБ) и интенсивность (ИГБ) головной боли, наличие хронической распространенной боли (РБ) и количество ее зон, выраженность тревоги и депрессии, индекс качества сна. Уровень витамина D измерялся по содержанию 25-гидроксивитамина D [25(ОН)D].

Результаты и обсуждение. Низкий уровень 25(ОН)D оказался связан с ростом ЧГБ, ДГБ и частоты встречаемости РБ. По каждому из перечисленных параметров значения при дефиците витамина D были выше, чем при его недостаточности или нормальных значениях (р<0,001). Уровень 25(ОН)D обратно коррелировал с ЧГБ (rS=-0,49), ДГБ (rS=-0,51; р<0,05). Дефицит витамина D повышал риск наличия РБ: по сравнению с недостаточностью относительный риск (ОР) составил 2,12 (95% ДИ 1,39–3,21), с нормой – 3,67 (95% ДИ 1,71–7,88). При недостаточности и нормальных концентрациях витамина D значения по перечисленным параметрам не различались. Другие нарушения не зависели от уровня 25(ОН)D.

Заключение. Гиповитаминоз D у женщин с ХГБН способствует большей тяжести заболевания. Клиническую значимость имеет дефицит витамина D, который жестко связан с ростом характеристик боли.

Цель исследования – изучение клинической эффективности и переносимости препарата омберацетам в сравнении с препаратами пирацетам/циннаризин и аминофенилмасляная кислота у пациентов с недементными сосудистыми когнитивными нарушениями (СКН).

Пациенты и методы. В исследование вошли 150 пациентов с недементными СКН, рандомизированных на три группы по 50 пациентов. В дополнение к основной терапии пациенты 1-й группы принимали омберацетам 10 мг 2 раза в день, 2-й группы – пирацетам/циннаризин 400/25 мг (1 таблетка) 3 раза в день, 3-й группы – аминофенилмасляную кислоту 250 мг 3 раза в день. Продолжительность курса лечения составила 45 дней. У 50 пациентов 1-й группы и еще 50 пациентов с СКН из других групп определяли длительность ноотропного эффекта омберацетама через 3,5 мес после окончания приема препарата. Для изучения когнитивных функций и эмоционального состояния пациентов использовали следующие тесты и шкалы: 1) Монреальская когнитивная шкала (МоСА-тест); 2) Госпитальная шкала тревоги Гамильтона (НАМ-А); 3) Шкала субъективной оценки астении; 4) Модифицированная балльная шкала субъективных характеристик сна. Проводилась оценка эффективности лечения и переносимости терапии.

Результаты и обсуждение. На фоне терапии препаратом омберацетам отмечались значительное улучшение самочувствия и регресс жалоб пациентов. Через 45 дней приема препаратов в группе принимавших омберацетам отмечено повышение среднего балла по шкале МоСА с 19,8 до 23,3 (р≥0,001). В других группах также отмечено повышение среднего балла по шкале МоСА, но оно было менее значительным. Во всех группах отмечалось уменьшение астенических симптомов и тревоги, диссомнических расстройств. Уровень тревоги по Шкале Гамильтона в группах уменьшился в 1, 2 и 3-й группах соответственно на 16,9; 19,9 и 20,0 балла (р≥0,001). Показатели сна улучшились по шкале субъективных характеристик сна соответственно на 4,6; 5,0 и 5,3 балла (р≥0,001). Через 4,5 мес после завершения курса лечения омберацетамом средний балл по шкале МоСА был на 0,8 балла выше по сравнению с исходным уровнем (p=0,061).

Заключение. Полученные результаты показали высокую эффективность и безопасность назначения омберацетама пациентам с СКН. Отмечен отдаленный положительный эффект омберацетама.

Цель исследования – сравнительное изучение клинических особенностей атипичной депрессии (АтД) при аффективных расстройствах различного генеза: в рамках биполярного аффективного расстройства (БАР), рекуррентного депрессивного расстройства (РДР) и психогенных депрессий (ПД).

Пациенты и методы. Безвыборочно обследовано 250 пациентов в возрасте от 18 до 65 лет с депрессией, из которых отобраны 77 (50 женщин и 27 мужчин) с симптомами, соответствующими АтД. В 1-ю группу вошли 35 пациентов с БАР, во 2-ю – 18 пациентов с РДР, в 3-ю – 24 пациента с диагнозами, включающими ПД. Состояние пациентов оценивали в соответствии с диагностическими критериями аффективных расстройств по МКБ-10 и DSM-5 с использованием специально разработанного опросника, Шкалы Монтгомери–Асберга для оценки депрессии (Montgomery-Asberg Depression Rating Scale, MADRS).

Результаты и обсуждение. Выявляемость АтД в исследовании составила 30,8%, в том числе 45,4% в рамках БАР, 23,4% – РДР и 31,2% – ПД. АтД манифестировала в возрасте около 20 лет, чаще отмечалась у женщин. АтД в рамках БАР чаще возникала у личностей с циклоидными, гипертимными и истерическими особенностями. Характерны аффективные колебания до манифестации заболевания, значимо большее количество депрессивных эпизодов в анамнезе. Из типичных депрессивных симптомов чаще отмечались: суточные и сезонные колебания настроения, ухудшение самочувствия в утренние часы, снижение аппетита. Выявлена высокая коморбидность с обменно-эндокринными заболеваниями. АтД в рамках РДР чаще начиналась спонтанно у личностей с эмоционально-лабильными, психастеническими и истерическими чертами. Из типичных депрессивных симптомов чаще регистрировались тоска, дереализация, адинамия, идеи самообвинения, суицидальные мысли и попытки. Установлена высокая коморбидность с сердечно-сосудистыми заболеваниями. АтД в рамках ПД чаще возникала у психастенических личностей. Наиболее характерные симптомы: повышенный аппетит, тревога, астения, поверхностный ночной сон, ипохондрические включения. Отмечена коморбидность с кожными и желудочно-кишечными заболеваниями.

Заключение. Выявленные особенности клинической картины и течения АтД в рамках БАР, РДР и ПД могут использоваться для более ранней и точной диагностики аффективных расстройств и назначения адекватной терапии.

Роль микроРНК – малых регуляторных некодирующих РНК – в развитии рассеянного склероза (РС) интенсивно исследуется. Ра нее мы с помощью РНК-секвенирования впервые обнаружили значимое повышение экспрессии 26 генов микроРНК, локализованных в локусе DLK1-DIO3, у мужчин, больных ремиттирующим РС (РРС), в мононуклеарных клетках (МНК) крови.

Цель исследования – оценить возможное участие микроРНК в регуляции активности патологического процесса при РРС путем сравнения уровней экспрессии генов микроРНК из этого локуса у больных в стадии ремиссии и обострения, а также у здоровых ин дивидов, раздельно для мужчин и женщин.

Пациенты и методы. Анализ экспрессии микроРНК miR-431-5p, miR-127-3p, miR-379, miR-376c, miR-381, miR-410 и miR-656-3p проводили в МНК 16 больных в стадии обострения и 20 пациентов в стадии ремиссии, не принимавших иммуномодулирующие препараты, а также 20 здоровых индивидов методом обратной транскрипции и последующей полимеразной цепной реакции в режиме реального времени.

Результаты и обсуждение. Уровни экспрессии всех исследованных микроРНК не различались у больных в стадии ремиссии и обострения, у мужчин и женщин. В то же время у мужчин (в стадии ремиссии и обострения) выявлено значительное повышение уровней всех микроРНК при сравнении со здоровыми мужчинами; у женщин изменений в экспрессии не наблюдали. Показан высокий уровень корреляции экспрессии микроРНК из локуса DLK1-DIO3 как у больных, так и у здоровых лиц из контрольной группы вне зависимости от пола. Коэкспрессия наблюдалась не только для генов микроРНК из одного одного кластера (14q32.2 или 14q32.31), но и для генов из разных кластеров.

Заключение. Гены микроРНК из локуса DLK1-DIO3 вовлечены в формирование патогенетических механизмов возникновения РРС, но не в процессы, связанные с переходом от ремиссии к обострению. Высокая согласованность экспрессии микроРНК вне зависимости от локализации их генов внутри этого региона предполагает существование общего механизма, регулирующего их транскрипцию.

Серьезным осложнением сахарного диабета (СД) 2-го типа и метаболического синдрома (МетС) является нарушение функции автономной нервной системы, требующее своевременной диагностики для эффективного лечения. Возможности пульсоксиметрии, позволяющей оценивать вариабельность сердечного ритма в скрининговой диагностике поражения автономной нервной системы у пациентов с СД 2-го типа и МетС, пока недостаточно изучены.

Цель исследования – оценить эффективность методики пульсоксиметрической диагностики путем сопоставления ее результатов с данными количественного вегетативного тестирования (КВТ) для выявления кардиальной автономной невропатии (КАН) и уточнения ее степени у пациентов с СД 2-го типа и МетС.

Пациенты и методы. В исследование вошли 30 пациентов СД 2-го типа (средний возраст – 63±7,9 года), 30 пациентов с МетС (средний возраст – 61,5±9,1 года), 30 испытуемых из группы контроля (средний возраст – 49,7±9,3 года). Пациентам проводилась пульсоксиметрия, выполнялись основные кардиоваскулярные рефлекторные тесты, оценка субъективных ощущений по опроснику NSC, выраженности неврологического дефицита в ногах по шкале NIS-LL и невропатического болевого синдрома по шкале NTSS-9.

Результаты и обсуждение. В группе больных СД 2-го типа тяжелая КАН выявлена у 13,3% пациентов, умеренная – у 40%. В группе пациентов с МетС тяжелая КАН выявлена у 10% пациентов, умеренная – также у 10%. В группе контроля признаки КАН умеренной степени выявлены только у 3,3% пациентов. Результаты пульсоксиметрических проб с глубоким дыханием были сопоставимы с результатами КВТ (p<0,001).

Заключение. Метод пульсоксиметрии может быть использован для диагностики КАН

В настоящее время значительная часть детей имеют зубочелюстные аномалии (ЗЧА) и нуждаются в ортодонтическом лечении. Эффективность лечения снижается из-за возрастных особенностей психики ребенка, что удлиняет время приема и влияет на его качество .

Цель исследования – оценить эмоциональное состояние детей 6–12 лет с ЗЧА.

Пациенты и методы. Для изучения особенностей психологического состояния детей проведено обследование и ортодонтическое лечение 122 пациентов в возрасте 6–12 лет (44 мальчика и 78 девочек, средний возраст – 9 [7; 11] лет). Оценивались жалобы детей, наличие тиков и навязчивых состояний. Психологическое состояние пациентов оценивали по опроснику Г.П. Лаврентьевой и Т.М. Титаренко для определения уровня тревожности у детей. Причины и факторы, усиливающие тревожность на приеме, оценивали по разработанному авторами опроснику.

Результаты и обсуждение. Среди детей 6–12 лет с ЗЧА жалобы на эстетический дефект и речевые расстройства были самыми частыми (58 и 23% соответственно), особенно у девочек более старшего возраста (r=0,72). У 91,2% детей имелись навязчивые привычки, у 48% – моторные тики. Выделены три группы: с низким (59,0%), средним (19,7%) и высоким (21,3%) уровнем тревожности. Не было выявлено статистически значимой зависимости уровня тревожности от пола, возраста и наличия тиков и навязчивых привычек. Факторами, усиливающими тревожность детей на приеме у ортодонта, являлись: прошлый личный негативный опыт на стоматологическом приеме (у 27,0%); обстановка в кабинете (у 23,8%); негативный опыт родителей или сверстников (у 16,4%); частые обращения в прошлом в медучреждения (у21,3%); отношения в семье (у 11,5%). Чаще всего среди причин тревожности выявлялись ожидание боли и труднообъяснимый страх, чуть реже – неприятные манипуляции в ротовой полости и замечания родителя. Самой редкой причиной тревожности являлось неодобрительное замечание врача-ортодонта.

Заключение. Дети 6–12 лет с ЗЧА имеют повышенный уровень тревожности вне зависимости от пола и возраста. Этим детям необходимы особый подход со стороны ортодонта и, возможно, консультация психотерапевта.

Клинико-этиологическое разнообразие депрессивных, тревожных, дисморфических и психотических расстройств на фоне генеративного цикла у женщин обусловливает необходимость комплексного подхода к диагностике и выбору методов лечения.

При индивидуальном подходе к назначению схемы лечения требуется учитывать факторы риска (наследственность, коморбидные расстройства, пол, возраст и др.) развития нежелательных явлений, спектра эндокринных побочных эффектов, характерных для каждого препарата, баланс эффективности и безопасности лекарственных средств.

Эффективность заместительной гормональной терапии, в том числе в сочетании с «общеукрепляющими» препаратами, витаминами, БАДами, физиотерапией, при психических расстройствах не доказана.

Психофармакотерапия проводится с использованием современных антидепрессантов, анксиолитиков, антипсихотиков с акцентом на хорошую переносимость, минимум нежелательных явлений, совместимость с гормональной терапией, удобство дозирования.

Психотерапия, психологическое сопровождение и психокоррекционная работа позволяют уменьшить выраженность тревожно-депрессивной симптоматики и существенно повысить эффективность лечения.

Новую коронавирусную инфекцию принято обозначать как COVID-19, иногда, по названию возбудителя респираторной вирусной инфекции, – как SARS-CoV-2. Наиболее часто течение COVID-19 подразделяется на три основных периода: острый COVID-19 (до 4 нед), пост-острый COVID-19 (от 4 до 12 нед), пост-COVID (постковид; от 12 нед до 6 мес). Если речь идет о более затяжном течении COVID (свыше 6 мес), то используется термин «длительный COVID». Во всех наблюдениях отмечается, что в постковидном периоде и при длительном COVID наиболее часто встречаются болевые синдромы различной локализации. Согласно данным интервью, 92,3% пациентов с COVID-19 на момент госпитализации сообщали о проблемах со стороны опорно-двигательного аппарата. Через 1 мес после госпитализации болевой синдром наблюдается в 56,3% случаев. Через 3 мес после перенесенного COVID-19 миалгия наблюдалась в 40,55% случаев, боль в суставах – в 39,18%, боль в спине – в 31,62%, боль в нижней части спины – в 24,74%. Через 6 мес боль в суставах продолжает отмечаться у 18,59% пациентов, миалгия – у 15,09%, боль в спине – у 14,39%, боль в нижней части спины – у 11,23%. В 50,8% случаев пациенты сообщили о впервые возникшей боли, из них 38,5% имели боль средней степени выраженности (≥3 баллов по визуальной аналоговой шкале). Пациенты c болью, впервые возникшей на фоне COVID-19, имели худшие показатели качества жизни и отрицательную корреляцию с выраженностью болевого синдрома, что существенно затрудняло выздоровление. Данные метаанализа, включавшего 47 910 пациентов с длительным COVID и с затяжным течением COVID-19, свидетельствуют о том, что у 19% из них наблюдался болевой синдром в суставах различной локализации. Прямой цитопатический эффект SARS-CoV-2 и возникающее в ответ на инфекцию системное иммунное воспаление вызывают поражение ткани сустава. Согласно Методическим рекомендациям по лечению больных с последствиями COVID-19 в схеме медикаментозного лечения пациентов с остеоартритом рекомендуется применять структурно-модифицирующие препараты замедленного действия – SYSADOA, среди которых предпочтение отдается парентеральным формам фармацевтически стандартизированных препаратов – хондроитина сульфату (ХС) и глюкозамина сульфату (ГС). ГС и ХС являются ингибиторами сигнального каскада ядерного фактора NF-κB, участвующего в реализации биологических эффектов провоспалительного цитокина (фактора некроза опухоли α), избыточная активность которого связана с формированием цитокинового шторма при COVID-19.

Значение мышечного фактора, который традиционно рассматривается в рамках миофасциального болевого синдрома (МФБС), в развитии и поддержании скелетно-мышечной боли (СМБ) активно обсуждается. Дискуссионной остается гипотеза о ведущей роли миофасциальных триггерных точек (МТТ) в формировании мышечной боли. Вероятно, развитие мышечной боли вторично по отношению к основному заболеванию. Феномен MTТ рассматривается как область вторичной гипералгезии, возникшей вследствие нейрогенного воспаления в мышцах, которые структурно и физиологически изначально не были повреждены. Согласно этим представлениям, МФБС – это сложная форма нейромышечной дисфункции, которая представлена поражением мягких тканей с развитием периферической и центральной сенситизации в результате нейрогенного воспаления, изменениям функционирования структур лимбической системы. Диагноз МФБС – клинический, основанный на наличии болезненных спазмированных мышц, болезненных мышечных уплотнений, активных триггерных точек с формированием зон отраженных болей. Чувствительность и специфичность клинических тестов для МФБС не определены. В настоящее время отсутствуют доказанные общепризнанные критерии (такие как биомаркеры, электрофизиологическая диагностика, визуализация, диагностические блокады и т. д.) для объективизации или количественной оценки MTТ. Немедикаментозными методами лечения с наиболее доказанной эффективностью являются лечебная гимнастика и психотерапевтические методики, другие методы имеют вспомогательное значение. Обсуждается эффективность применения ацеклофенака (Аэртал®) и миорелаксанта толперизона (Мидокалм®) в лечении СМБ. Отмечается, что новая форма толперизона – Мидокалм® Лонг 450 мг – позволяет уменьшить частоту приема препарата, обеспечить доказанный и предсказуемый терапевтический эффект, повысить приверженность лечению.

Статья посвящена редкой форме первичной головной боли – мигрени со стволовой аурой (прежние названия – мигрень базилярного типа, базилярная мигрень). Обозначено место этой формы в Международной классификации головной боли, приведены диагностические критерии и особенности клинической картины. Представлено описание случая мигрени со стволовой аурой у молодого человека. Обсуждаются особенности и эффективность купирования приступа и профилактической терапии; проанализированы особенности представленного случая.

Болезнь Альцгеймера (БА) – наиболее распространенная причина когнитивных нарушений у взрослых. Выделяют две основные формы БА: с ранним началом (дебют в возрасте моложе 65 лет) и с поздним началом (дебют после 65 лет). На долю БА с ранним началом приходится не менее 5% всех случаев заболевания. Риск развития БА с ранним началом увеличивается при наличии семейной отягощенности и черепно-мозговых травм в анамнезе. Однако он меньше связан с цереброваскулярными заболеваниями, сахарным диабетом и ожирением по сравнению с БА с поздним началом. Нами проведен обзор современных публикаций по проблеме диагностики и лечения ранних форм БА. Приведены клинические, нейропсихологические и нейровизуализационные различия между вариантами БА с ранним и поздним началом. На примере клинического наблюдения пациента с БА с дебютом в возрасте 38 лет показаны стабилизация когнитивного дефекта в течение 6 мес и уменьшение выраженности эмоциональных и поведенческих расстройств на фоне приема препарата акатинол мемантин. Рассмотрены основные проблемы ведения молодых пациентов с БА.

Ботулинотерапия при детском церебральном параличе (ДЦП) рассматривается сегодня не только как один из эффективных подходов для лечения повышенного мышечного тонуса и спастичности, но и как метод коррекции избыточного слюнотечения. В статье представлен обзор результатов российских и зарубежных исследований эффективности и безопасности incobotulinumtoxinA для лечения спастичности нижних и верхних конечностей, а также сиалореи у пациентов с ДЦП. Также в статье приводится согласованное мнение российских специалистов, работающих с пациентами с ДЦП и применяющих в своей практике препарат Ксеомин (incobotulinumtoxinA) для лечения спастичности и сиалореи. В основу данного консенсуса легли результаты российского ретроспективного многоцентрового исследования по применению incobotulinumtoxinA для лечения спастичности и сиалореи при ДЦП, данных недавно опубликованных международных клинических исследований и собственный клинический опыт. Подробно представлены практические рекомендации по расчету общей дозы incobotulinumtoxinA на процедуру для лечения спастичности при ДЦП, по расчету дозы incobotulinumtoxinA для наиболее распространенных мышц-мишеней (нижних и верхних конечностей) при выполнении инъекций для лечения спастичности при ДЦП, по разведению и расчету доз incobotulinumtoxinA для лечения сиалореи у детей, по разведению и расчету доз incobotulinumtoxinA для одновременного лечения спастичности и сиалореи при ДЦП. Обосновывается использование именно препарата incobotulinumtoxinA при необходимости одновременного лечения спастичности и сиалореи, что позволяет сократить интервалы между повторными инъекционными циклами. Применение incobotulinumtoxinA демонстрирует благоприятный профиль безопасности, в том числе с позиции долгосрочного применения.